Трудовик в школе меня не понимал. А я его. Труды не были моим любимым предметом. Хотя бы потому, что я не считал важным делать что-то руками.
А ассортимент изделий у нас на трудах был солидный, позавидовала бы иная зона или ИТК:
- молоток - стальной брусок, в котором надо просверлить 2 отверстия, спилить напильником перемычку между ними, а потом тем же напильником спиливать одну из граней, чтобы получилась сужающаяся сторона молотка. Напильником по стали это делать интересно и познавательно;
- ручка для молотка - четырехугольный кусок древесины, которому наждачной бумагой надо придать вид скругленной и удобной ручки для молотка;
- ручка для напильника - это было для альфа-работяг 80-го лвл, которым доверяли школьный токарный станок. После школы они шли на завод и точили там всю жизнь, до пенсии. В школе они из квадратной в сечении заготовки вытачивали круглую в сечении ручку со всякими скруглениями;
- естественно, совок из жести. Совок, как олицетворение. Как парадигма. Как мировоззрение. Как знамя. Как символ веры. Совок из кровельной оцинковки - надо было под линейку что-то царапать стальной заостренной загогулиной по жести, потом вырезать кровельными ножницами, потом что-то сгибать и заклепывать, и получался чудо-совок, хоть сейчас в космос с гербом СССР на боку.
Куда девалась вся эта продукция, я не знаю. Ею можно было завалить страну: четыре класса в параллели в тысячах школ каждый год минимум с 60-х годов и местами по сей день производили молотки, ручки к ним, ручки к напильникам и совки. Вечно и нерушимо, как социализм.
У части моего класса труды были любимым уроком. Знаете почему? Потому что там не заставляли думать. Натянул синий халат (были у вас такие?) и пили себе полтора часа стальной брусок напильником в своей зоне комфорта, не приходя в сознание. Красота. Потом еще три урока - и домой, смотреть кабельное! Маленький выходной...
У некоторых продукция, которая нравилась трудовику, выходила как-то сама собой: видимо, это было на хромосомном уровне детей из потомственно пролетарских семей. У меня так не получалось. Да я особенно и не претендовал: любой ручной труд с самого детства ввергал меня в страшную тоску. Поэтому трудовик не считал меня полноценным учеником. Полноценными он считал только тех, у кого вышедшая из-под резца ручка при замере штангенциркулем совпадала с каким-то древним чертежом.
И трудовик был не одинок. Обобщенно, плюс-минус учитель-два, так считала вся школьная система. А вместе с ней, в общем-то - и вся страна. Исключая разве что учителя романтического предмета "допризывная подготовка юношей", отставного запойного офицера, раненного в Анголе, который недоумевал, зачем вывели войска из Афгана, ведь именно там нас, борзую погань, научили бы уму-разуму. Ведь все равно, ни на что, кроме пушечного мяса, мы не годны.
Это было в начале девяностых, сделаем скидку. Империя два года как рухнула, и все ее население, включая учителей, находилось в а...е разной степени тяжести. Но я крупно позабавился, узнав вчера от знакомой, что школы продолжают учить детей производить жестяные совки. Не майнить биткоины, не обучать нейросети, не создавать продукт под блокчейн, и не оперировать большими данными. А просто клепать совки.
Правда с солнечных советских времен кое-что изменилось: в мое время у трудовика, как бы тяжко он ни бухал, был весь инструмент и оцинковка.
В современной школе все инструменты и оцинковку надо купить и принести с собой. Как вдохновляюще звучит - Современая Школа! Тадааам! Так и вижу, как совки бесконечными сверкающими шеренгами бороздят просторы Современной Школы, и над ними - бескрайнее чистое небо а под ними колосятся хлеба!
Вот вы говорите - в СССР было плохо! А оцинковку, между тем, детям давало государство. Никто из нас за годы учебы не потратил ни копейки на кровельное железо! Жаль, что у трудовика не было государственного сварочного аппарата, тогда, кроме резания цинка он смог бы обучить нас более дельному мастерству: пайке цинковых гробов, и тогда бы интересы его и учителя ДПЮ совпали бы. Ведь в великой стране всегда найдется место и время, чтобы запаивать цинкачи.
Увы. Не было такого. Страна рухнула и перестала быть великой, а потом я и вовсе бросил ходить на труды, вынашивая более серьезные мысли, а именно - планы побега от этого всего. Отличники по трудам сегодня аккуратно посещают свой завод три раза в неделю - нечем платить, потому трехдневка. В остальное время они забивают козла по окрестным дворам хрущовок.
Сбежал ли я? Сбежал. Жалею ли? Не сказал бы. В любом 18-часовом перелете мне комфортнее, чем за станком. Люди, говорящие на любом диалекте Китая, понимают меня на переговорах лучше, чем когда-то трудовик, хотя мы говорили с ним на одном языке. Как живу я, без пятерок за ручки к молоткам и жестяные совки? Если вы читаете мои посты, то знаете, как я живу.
Но есть один человек, который фейсбук не читает, и искренне недоумевает, за чей счет весь этот банкет. Это моя мама. Её святая уверенность в моей полной непригодности к жизни и неприспособленности со времен ручек для молотков так и не прошла, а только усилилась. "Так и не пойму, - говорит она, - Кто тебе платит зарплату. И главное - за что? Вот что ты сделал за последнее время?" "Вот книгу издал, - отвечаю я, - О том, чем был занят последние 20 лет каждый день. Топ продаж, почти всю раскупили, люди читают, хвалят". "Ну это понятно, - говорит она, - А хорошего, полезного ты что сделал?"
Мама, мама! Надо было мне сделать тогда тот совок. Просто чтобы тебя порадовать. Ведь всю жизнь я зарабатываю только головой. Надо было хоть раз поработать руками, пока судьба давала шанс.
А теперь последний шанс иссяк - я мог бы через пару лет наверстать, исправить прошлое, и склепать совок, когда бы это задали Гоше в простой, общеобразовательной школе, где на стенах еще свежи квадраты от портретов Хрущова с кукурузой в руках. Но я, как всегда, сделал все наоборот и здесь: Гоша пошел учиться вместе с Сашей в английскую частную школу, где не только не делают совков, но даже на выстрел не подпускают родителей к процессу обучения. Буду жить с этим. Что сделано, то сделано.