В моем психфаковском студенчестве мы взяли самого щекастого нашего приятеля, посадили его возле Восточной проходной ЮМЗ с табличкой: «Не хочу работать, хочу есть!», положили перед ним кепку, в нее – пару диковинных тогда еще новых гривен. А сами уселись на парапете подземного перехода и стали наблюдать за прохожими.
Был конец 90-х, и эксперимент долго не продлился – время мы выбрали неудачно. Как раз закончилась смена, и из-за забора с колючей проволокой, мимо солдат с автоматами начали вываливать южные машиностроители. Тогда еще было время традиционных ценностей, поэтому всего минут через восемь нам пришлось подхватить кепку, щекастого товарища и бегством спасаться от оскорбленных работяг, валивших с проходной и не одобривших желание не махать кайлом в цеху в 8 до 17, но при этом есть.
Тогда так еще было нельзя, сегодня, в эру киберспортсменов, креативных визионеров и ментальных стартаперов – уже можно. «Работы нет, не могу устроиться!» - слышу я все чаще от людей. «Нет людей, некому работать!» - слышу я от компаний. Значит, кто-то из них врет. Первые или вторые? Первые.
Слова «Не могу устроиться» на самом деле означают одно из двух: «Вообще не хочу работать и ненавижу это» или «Хочу работать в теплом офисе с бесплатным обедом, чтобы приходить, когда хочешь, уходить в 17.00 и заниматься своими делами, чтобы руководство не лезло, и премии ежемесячно».
«Я конструктор глубоководных батискафов. Сейчас работы по моему профилю нет, поэтому я жду»,- изрек один кадр, немало удивив меня. Как я помню, он ждет то ли три, то ли четыре года.
Другой кадр подошел ко мне со словами: «Я откинулся с зоны, не могу устроиться». Естественно, не можешь. И не сможешь. Потому что поиск работы не начинают со слов «Я откинулся с зоны». Но такие не ищут работу. Такие ищут несколько гривен так, забесплатно.
Каждый раз, когда я летом заходил в гости к моему знакомому, в раскрытые окна я слышал громкие звуки то «Варкрафта», то «Доты», то «Теории Большого взрыва», то «Интернов». Однажды я не удержался и выглянул в окно, чтобы узнать, откуда идут звуки. Напротив было офисное здание, бывший радиозавод. Там тоже были открыты окна. Звук шел оттуда. «Что это там у них каждый день? – спросил я, - Летний лагерь?» «Да нет, это коммерсы, - ответил товарищ, - А здесь у них как раз отдел продаж сидит».
Отдел продаж! Так вот оно что! А я-то ломал голову все эти годы - чем должны заниматься селзы, чтобы пустить учредителя по миру? В следующий раз я зашел к нему в не привычное время. За окнами стояла тишина. «Коммерсы выехали? – спросил я, - Где звук?» «Так обед же! – ответил знакомый, - Все в столовке! Мертвый час!» Когда в середине сентября я решил бомжевать, уехав из Днепра, за двое суток я сменил ШЕСТЬ работ, невзирая на те лохмотья, которые надел на себя.
Нет, конечно, это были не те работы, которые все так ищут и не могут найти. То, что мне предлагали и за что я брался – это были грубые и тяжелые вещи. Пришлось и топором помахать, и чермет побросать, и мокрую тряпку в руки взять. Работа – так себе, не для чела с претензиями на исключительность. Но главное – работа была, и ее реально было получить, и за нее можно было заработать себе на еду и ночлег. Было бы желание.
А вот здесь и начинается самое интересное: в массах желания-то и нет. Человек не может найти работу, потому что не хочет работать. А что хочет? Значит так: черный «лексус», к нему еще «порш-кайенн», один дом чтобы в центре, этажа в три, второй, поменьше, но с парком и причалом – за городом, ну бизнесов там разных, но чтобы директора все делали, к бизнесам по приколу можно что-нибудь модное, продвинутое, айтишное, киевское, чтобы офис на Воздвиженке, нет два офиса на Воздвиженке! И чтобы все уважали, и чтобы всякие издания присылали вопросы – а какое ваше мнение по вот такойпроблеме? Ну и конечно, за границу летать все время в дорогом костюме. Вот такую работу ищут люди!
И не находят! Потому и не работают, а ждут, когда ж ее уже предложат! Топор? Чермет? Мокрая тряпка? Как оскорбительно! Я никогда не бомжевал. Даже в юности я ни разу не ходил трассой. Всего два дня скитаний сейчас показали: не бывает ситуаций, когда невозможно найти работу.
Работа есть. Ее много. За нее платят. Я уже слышу возражения: «Мало платят!» И вспоминаю сценку, которую я видел в одном облГАИ. Тогда дверь начальника ГАИ распахнулась, из нее вылетел пунцовый проситель, за ним – веер долларов, а вдогонку им понесся истошный крик начальника: «Маааалооооо!» Мало, не мало – платят. Жить можно. Жить, спать, постепенно выбираться из «сложных жизненных обстоятельств». Но только - если это кому-то нужно.
Бродя по чужому городу и встречая бродяг, я понял: бомж – это не обстоятельства, это не постигшее несчастье. Это – образ жизни, философия, мировоззрение, состояние души. Ибо не работать всегда приятнее, чем работать. Это я тоже прочувствовал за два дня, которые прервали мой ежедневный 20-летний бизнес-марафон.
Но тут надо определиться: либо состояние души, либо все, что вы так серьезно считаете принадлежащим вам по факту рождения: положение, деньги, почитание окружающих. Но иногда стоит начать с гаечного ключа или ведра с тряпкой. Тем более, что впридачу в ведру и ключу - побочный эффект: отрезвляет. Совершенно бесплатно.