Кто-то всегда медленно едет в левом ряду. Его нужно не просто агрессивно обогнать, но еще и посмотреть при обгоне в глаза, шипя проклятия. Двери лифта всегда закрываются слишком медленно, забирая секунды нашей жизни. Все, что нужно сделать, нужно сделать срочно. Все, что не срочно, не воспринимается как важное. Дедлайн – давно уже не специфика работы в редакции периодического издания, а часть фольклора обитателей «Одноклассников». Джек Ма и другие преуспевающие люди рассказывают с картинок в соцсетях, как они много работали и сколь многого достигли. На них хочется равняться и по каждому поводу (чаще без повода) цитировать.

Многие узнали сейчас своих знакомых. Кое-кто ­узнал себя. Большинство узнало сразу и себя, и знакомых. И массовая культура, и офисная политика как в гласном, так и в негласном формате хором кричат: успей больше! Заработай больше! Приди первым! Уйди последним! «Кто первый встал, того и тапки», – вторит из подсознания детсадовская поговорка. «Не бывает призов за участие», – добавляют из голливудского кино. Но, во-первых, призы за участие бывают. А во-вторых, чтобы не драться за единственные тапки, проще купить еще одни. Или пере­ехать в другую квартиру, где проблема первенства по тапкам не стоит с такой болезненной остротой.

Десятилетиями существовавший культ успеха как кульминации долгой и агрессивной карьеры испытывает жесточайший кризис.

Руководитель триллионной компании Amazon Джефф Безос не то чтобы сутками напролет работал в офисном понимани­и этого слова, а также вряд ли обгонял дачников по встречке, чтобы не опоздать на важное совещание. Этого не делали ни Марк Цукерберг, ни тот же самый Джек Ма. Более того, по меркам современной Кремниевой долины все они пенсионеры и динозавры. Десятки юных миллиардеров по меркам большого бизнеса до сих пор ходят пешком под стол: сооснователю Snapchat Эвану Шпигелю ($2,3 млрд) 28 лет; одному из первых акционеров Facebook Дастину Московицу ($10,9 млрд) – 35; у трех основателей Airbnb по четыре миллиарда долларов на каждого, и ни одному из них еще не исполнилось 40. ­Угнаться за ними невозможно, даже если работать начальником 24 часа в сутки на протяжении десяти тысяч лет без отпуска и сна. Техномиллиардеры в подгузниках, допустим, не самый хороший пример, но в большинстве других отраслей дело обстоит примерно так же, причем многим юным богачам сумасшедшие деньги достаются по наследству. То есть тут уже просто ничего не поделаешь: догнать 37-летнюю обладательницу трех миллиардов долларов Линси Снайдер не получится, если ваш родственник не завещал вам бургерную сеть. Или если Линси не решит выйти за вас замуж.

Поначалу эта ситуация фрустрирует: невообразимые деньги достаются людям не по итогам терпения и труда, которые, как известно, все перетрут, а в результате инвестиционной, технологической, а то и вовсе генетической лотереи. Но из стадии гнева можно перейти в стадию осознания: денег в глобальной экономике просто стало очень много и их распределение почти никак не зависит от индивидуальных усилий. Экономисты и футурологи говорят, что еще четверть века назад критерии ­жизненного успеха были намного понятнее: проработал лишнюю смену на заводе, получил сверхурочные, усталый и довольный пошел домой.

Сегодня на заводе работают в основном роботы, которым сверхурочные не нужны, а люди работают в офисах, выполняя довольно странную и не всегда подлежащую количественной оценке работу. Следующим логическим шагом должно стать субсидирование времени, которое человек проводит в офисе, изображая работу. Никакого толку от него все равно нет, добавленная стоимость исправно растет без ручного труда, а годами сидеть дома и смотреть телевизор все-таки не очень полезно для человеческой психики.

Все это не случится когда-нибудь в постчеловеческом будущем, а происходит прямо сейчас. Если вы не натворите каких-нибудь чудовищных глупос­тей (да даже если и натворите), летом будет отпуск, зимой – новогодний корпоратив и тринадцатая зарплата, а весной – мимозы и сплошные ­праздники. Локомотив глобального бизнеса периодически слегка потряхивает на поворотах, но в целом он настолько уверенно летит вперед, что можно уже прекратить ломиться в кабину машиниста, сесть вместо этого в вагон-ресторан и наслаждаться видами из окна. Нечеловеческие усилия, бесконечные совещания и осознанные переработки, может быть, незначительно увеличат ваше благосостояние, но ощутимо просадят уровень счастья. Которое, ­напомним, не является эквивалентом благосостояния, что бы ни говорили Джек Ма, Тони Старк, Серый Волк с Уолл-стрит и другие сказочные персонажи.
 
Перестать крутиться в колесе неактуальной мифологии карьерных амбиций тяжело. Помимо устаревших категорий успеха этому мешает развитие технологий: сегодня невозможно уйти с работы, уйдя с работы. Телефон будет постоянно чирикать сообщениями от руководства (или подчиненных). За ­время, пока вы доедете от офиса до дома, в рабочую ­почту на том же телефоне упадет 322 сообщения с пометкой «срочно» и еще несколько с заголовком капслоком и пометкой «СУПЕРСРОЧНО». Если открыть дома ноутбук, из него немедленно вылезет чудовище, шепчущее: «Ответь на пару писем и иди спать». Это чудовище питается вечерами, выходными и вашей жизнью в целом. Единственный способ ненадолго его отогнать – напиться до положения риз в пятницу вечером, тем самым совершая очередной, как говорила Мать драконов, ­поворот ­колеса.

Читатель ждет уж рифмы «работайте только на работе», но ее не будет – никто не призывает никого возвращаться в страшные времена дисковых телефонов и телевизоров с выпуклыми экранами. Необходимо другое психологическое упражнение: смириться с тем, что без вашего немедленного учас­тия ничего страшного не произойдет. Из ста писем с пометкой «срочно» по-настоящему срочным является, как правило, одно. Ни одно совещание еще не сорвалось из-за того, что его участник немного опоздал, – а если сорвалось, то всегда можно назначить следующее. На эсэмэс: «Когда ты будешь в офисе?!!» – запросто можно ответить: «А что?»

Со временем карьерная истерика спадет, а в голове и календаре ­освободится место для спорта, книг и самосовершенствования в целом.
Это занятие куда более полезное в долгосрочной перспективе, чем выбивание повышения. Премия будет потрачена, а ясность мысли и новообретенная концентрация на себе никуда не денутся: наследником миллиардов у вас, вероятно, стать так и не получится, а придумать какую-­нибудь штуковину, для которой как раз дозрели общество и технологии, – вполне. Тогда наследниками миллиардов станут уже ваши дети.

Или не станут. Но вы точно начнете пропускать на дороге дачников и соблюдать рядность движения­, перестанете завидовать Джеку Ма и вспомните, что социальный лифт не приедет быстрее, даже если изо всех сил стучать по кнопке вызова. А если и приедет, то туда все равно не втиснуться: кабина забита юными миллиардерами, ни дня в жизни не проработавшими в офисе на постороннего человека. Подниматься вам все равно придется по лестнице – зато ровно туда, куда хочется вам, и ровно с той скоростью, с которой хотите вы.