Рабство появилось как вполне прогрессивный и даже гуманистический институт. Люди поняли, что побеждённого врага необязательно убивать — его можно заставить работать. До изобретения рабства межплеменные конфликты часто заканчивались полным истреблением племени.

Мужиков, понятно, сразу убить — они же могут опять взять оружие и отомстить. Женщин тоже оставлять опасно: могут новых мужиков нарожать. Проще убить и забыть. Такова была логика.

Первыми в рабство стали брать женщин и детей, так как они слабее, а значит, не представляют угрозы. Но постепенно выяснилось, что вполне можно контролировать и большое количество мужиков относительно небольшими силами.

Тогда рабство расцвело — на нём стояли целые империи. Рабство даже пытались сделать чем-то естественным от природы или даже от Бога. Церковь объясняла: посмотрите — они же чёрные, потомки Хама, а значит, должны расплачиваться за грех своего отца.

В Быт. 9:25 говорится: «Проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих». Всё сходится: мы все братья, конечно, но они-то и есть как Ханаан, сын Хама. Выходит, они прокляты и должны быть рабами.

Потом, как говорят, времена изменились, и от рабства отказались. Произошло это во многом потому, что стало дешевле содержать наёмных рабочих, чем классических рабов.

Суть ведь неизменна по сей день: большинство людей работает за еду, одежду и крышу над головой.

Только теперь в рабство попадают независимо от цвета кожи, пола и религиозных взглядов.

Современное рабство

Рабство никуда не исчезло, а сегодняшние рабовладельцы — это корпорации. У некоторых из них миллионы современных рабов.

Лидирует корпорация Walmart со штатом сотрудников в 2,2 миллиона человек. Естественно, в штат входят и довольно высокооплачиваемые специалисты, но абсолютное большинство сотрудников выполняет монотонную, а часто ещё и физически тяжёлую работу.

Это грузчики, продавцы-консультанты, кассиры — сотни тысяч людей, работающих за еду, одежду и крышу над головой. Они получают прожиточный минимум, живут в специальных бедных районах, их дети не получают образования и тоже идут на плантацию. Иногда такое рабство пытаются скрыть заботой.

В Китае для рабочих строят целые микрорайоны прямо на территории завода. Вроде бы людям это удобно: не нужно тратить время на дорогу или аренду жилья.

Заботливый работодатель в лице завода EUPA на самом деле относится к этим рабочим как к инструментам. Он просто хранит свои инструменты на своём заводе, причём отдельно, по ящичкам. Общежитие грузчиков отдельно, ткачей — отдельно.

Отдельно хранится обслуживающий персонал, всякие повара и уборщики. Никто же не станет в одном углу хранить пилу со сверлом и чайник с веником.

У National Geographic есть цикл передач «Мегазаводы»; там был сюжет о свадьбе рабочих EUPA. Коротко: работают в разных цехах, познакомились в столовой, любовь, свадьба. Самый почётный гость — директор завода, он произносит напутственные слова и одобряет свадьбу.

Дальше что будет — может, право первой ночи? Если задуматься ещё чуть глубже и взять во внимание, что EUPA — тайваньская компания, выходит, что и сам Китай, само государство воспринимает своих людей как инструменты. Сдаёт их в аренду.

Планетарный масштаб

Масштаб рабовладельца может быть меньше, но структура неизменна по всему миру. Есть владелец плантации — им ты не станешь. Никогда. Как бы прилежно ни работал рабочий, он должен помнить о своём месте. Его место — человек-работник. Банковский консультант никогда не станет владельцем банка, грузчик никогда не станет владельцем склада.

Таких людей, выполняющих самую тяжёлую работу за самые маленькие деньги, на любой плантации всегда большинство. Если человек очень хорошо работает, то ему дадут денег на двойную порцию еды.

Ещё он сможет чаще обновлять скин, покупая одежду не только с распродажи. И вот, человек уже доволен, почти счастлив.

Нет рабства безнадёжнее, чем рабство тех рабов, себя кто полагает свободным от оков. — Иоганн Вольфганг Гёте

Раньше всё было просто. На человека надевали кандалы и гнали на работу. Он прекрасно понимал, что потерял свободу и теперь является рабом. Поэтому постоянно случались бунты.

Спартак повёл за собой несколько десятков рабов. Вскоре их было уже 100 тысяч. В подавлении восстания участвовало 8 легионов. Восемь легионов — это около трети всей римской армии. Почти три года огромная масса бывших рабов гуляла по всей Италии.

Сегодня кандалы не надевают, и оттого человек далеко не всегда понимает, что его лишили свободы, что он по сути раб. Явных физических лишений вроде бы нет — значит, и мысли о требовании свободы не должно возникать. Глупо требовать свободу, стоя в центре города в рабочее время.

Поэтому требовать нужно больше личного свободного времени. Как только подобное требование выдвигается, нам отовсюду настойчиво начинают объяснять, что это невозможно. Независимо от размера, плантатор не может дать рабам больше свободного времени и сохранить при этом прежние порции еды.

Приближённые к плантатору, в лице директоров или руководителей отделов, показывают графики и расчёты. Экономисты демонстрируют сложные модели, сыплют терминами.

В общем, никак нельзя дать рабочим больше времени, даже теоретически. И вообще-то, придётся отодвинуть пенсионный возраст. Тем не менее человека-работника это интересовать никак не должно.

Ведь ясно же, что всё они могут, просто не хотят терять прибыль и снижать собственный уровень запросов.

Свободное время — это истинный ты

Представь себе некое «общее время», в котором мы все существуем. В нём проходят эволюционные процессы, движутся континенты, возникают и исчезают империи. В этом общем времени есть твоё личное время, ограниченное естественными рамками жизни.

Однако кроме естественных рамок есть и множество условных. Все они отнимают часть личного времени, то есть часть самой жизни. На работе человеку платят деньги за его время в первую очередь, а уже потом — за набор навыков.

Чем набор умений полезнее или шире, тем дороже можно продать своё время. Многие продают без остатка, добиваясь в итоге даже тройной порции еды! Покупают себе новые эксклюзивные скины и совершают виртуальные путешествия по странам мира.

Из аэропорта в отель, из отеля на пляж — и так несколько дней подряд. Это виртуальное путешествие, ведь страну человек не посмотрел — он видел стены отеля, туристический рынок и обычный пляж.

Чтобы реально посмотреть другую страну, понять её культуру, ощутить ритм и понять вкус, нужно время. Эта штука вообще постоянно и везде нужна. Некоторым людям не хватает собственного времени на реализацию своих планов, поэтому они стремятся использовать ещё и чужое.

Любое действие, которым ты не стал бы заниматься по своей воле в своё свободное время, является своего рода кандалами. Они мешают личности познавать мир, развиваться интеллектуально, творчески или физически.

У одних эти кандалы размером в целую жизнь, у других — поменьше. И только единицы остаются свободными от посягательств на своё время. Значение свободного времени человека нуждается в переоценке.

В 25 лет человек должен думать не о том, где бы ему работу найти с зарплатой побольше, а о том, куда ему потратить энергию молодости — своё самое ценное время.